Дорожные конфеты.
               

                                                                    Про отпуска, каштаны,  японскую  айву, одним   
                                                                    словом, посвящается милым заблуждениям.

Она любила этот своеобразный ликер. После того, как Тая попробовала “писко” первый раз в Болгарии много лет назад, она узнала о том, что этот чилийский напиток готовился по старинным рецептам из специально выращиваемого винограда. Немного лимонного сока, сахарной пудры и льда - вкус не на зависть, но на любителя!
В воздухе носился  можжевеловый и лавандовый запах, причудливый изгиб каштановых листьев качал легкий ветер. Напротив Таи было лицо, лишенное какой-либо озабоченности и оттого казалось сейчас очень молодым и красивым. Оно выглядело настолько суровым, самоотверженным, находясь в состоянии обычных дел, что Таей иногда овладевали сомнения  по поводу важности предприятия, вызвавшего такой приступ яростного самоотречения. Стоило ли оно таких жертв? Но сейчас Тая была далека от этого и чувствовала себя почти счастливой.
Она смотрела в “эти глаза напротив – калейдоскопа цвет”, на брови, губы, на покачивающую зеленую  ветку возле его лица и почти не вслушивалась в слова. Ее охватило состояние блаженной невесомости. Она цеплялась за это мгновение, умоляя не уходить как можно дольше. Через какое-то время Тая неожиданно ощутила что-то похожее на укол, и оцепенение воздушного парения стало понемногу оставлять ее. Женщина огляделась вокруг - в кафе посетителей немного. Был ранний вечер, еще по-летнему жаркий, но на тротуарах уже властвовало желто-красное кружево. Летний сезон загорелых тел заканчивался -  приезжающих было меньше, чем уезжающих. Взгляд наткнулся на пару за столиком напротив. Спустя несколько минут, мужчина встал и ушел, а женщина продолжала смотреть в их сторону. Незнакомое лицо всматривалось в Таю с таким жадным любопытством, что она беспокойно дернулась, но через минуту уже забыла о женщине – мало ли неадекватных людей на свете, а, может быть, обозналась. Вечер перекатывал в ночь, и тени становились все чернее и таинственнее для того, чтобы раствориться в ней через короткое время. Ночное море отливало бегущими бликами и манило тихим переплесом, обещая волшебное обьятие. Ну, так давай, обнимемся! Плавали долго, дрожа от прохлады и восторга. Через какое-то время враз закоченели так, что мигом выскочили из воды.
- Вот это дд-у-бб-ак!, - сказал мужчина, не попадая зуб на зуб.
Подул холодный ветер, шумно трепеща одеждой, рвал ее из рук.
Море стало черным и неприветливым – в нем и следа не осталось от ласкового паиньки.   
- Ну и холодрыга, давай-давай одевайся быстрее, Тас. Он всегда ее так называл, когда испытывал некомфортные эмоции. Их трясло, они обнимались и смеялись - одежды было слишком мало, чтобы она могла согреть.
- Такое впечатление, что сейчас пойдет снег, - не унимался мужчина.     
“Сне…г. Снег, снег” пронеслось у Таи в голове. Cнег! И тут она  вспомнила женщину,  смотревшую на нее в кафе так пристально, что спугнула благостное парение, вспомнила их дорожное знакомство и все, что было с ним связано. 
…Поезд уносил их c Кавказа все дальше. Уже промелькнул заснеженный с водными выступами Подкумок, за ним горный растительный массив, одетый в белые шапки с темно-зелеными перьями тяжелых веток. Ночь быстро накрывала землю. В коридоре шумели, бестолково толкались, бросая за окно прощальные взгляды. Через короткое время пути, народ стал деловито шастать к титану за кипятком - за окном метелил снежный, морозный февраль. В купе их было двое:  Тая и полноватая, крупная молодая женщина. Было ей на вид около 30 лет,  говорливая и без затей - за каких-нибудь двадцать минут знакомства Тая знала, что девица прибывает в роли матери-одиночки, живет в небольшом городке Кировской области и работает в привокзальном ресторане. Говорили об отдыхе на Кавказе, о зиме, наступившей в феврале, о ценах на вязанные платки и кофточки местных рукодельниц, пили чай с зефиром и не заметили, как наступила глубокая ночь, которая погнала из коридора пассажиров. Двое мужчин отрывисто и негромко продолжали что-то обсуждать: разговор перескакивал с Ельцина на цены бензина и машины, на внуков, опять на Ельцина – необременительная дорожная беседа людей, которые навряд ли когда-нибудь встретятся.
Тая почувствовала усталость, ей хотелось спать. Проснулась она резко, будто кто-то толкнул ее, и тут же закрыла глаза – опять поволокло в сон: вот уже несколько ночей не спалось по причине тревожных мыслей о брате, попавшего в автомобильную аварию. Он был подключен к системе жизнеобеспечения и прогнозы на выздоровления были неутешительные. С той минуты, как Тая узнала о Женьке, отдых для нее стал не отдых, в голове все время крутились мысли о нем. Подолгу стояла у окна, всматривалась в темные очертания заснеженных гор, вспоминая свой прошлый приезд сюда, когда воздух был напоен  запахом кизильника и миндаля, к ним примешивался еле уловимый аромат японской айвы. Сказочные ощущения комкал, сводил на нет один-единственный вопрос “Женя, как ты там?” До конца путевки оставалась неделя, когда Тая позвонила старшему брату, чтобы поздравить с днем рождения, и тот сообщил о Женьке.
- Ехать не надо! – сразу запротестовал Валера на предложение Таи выехать незамедлительно.
- Какой смысл? Мы рядом, не вздумай срываться, - твердо добавил брат.
И все же она сорвалась. Помаялась неизвестностью три дня, купила билет, и ей сразу стало легче, как будто ее отьезд мог как-то помочь брату. Монотонный ход поезда и бессонница последних ночей отключили Таю.
Через короткое время  вскинула глаза от возни и горячего шепота на соседней нижней полке. Мужчина и женщина. Дорожная любовь, черт … Зашумела голова, на глазах выступили слезы – так хотелось спать. Вышла в коридор, тупо смотрела в кромешную тьму, потом села на коридорный стул, прислонив голову к дрожащей стенке. Замелькали далекие огни и исчезли – поезд ушел от них круто в сторону. Сколько таких огней полустанков, станций, деревень и городов мелькает перед взором в дальней дороге! Пролетает мимо чья-то жизнь, будничная, часто суетная и хлопотливая, нередко отталкивающая, безобразная, реже привлекательная и роскошная. Посмотришь на своего  собрата и будто себя увидишь “неужто и я такой же бестолковый муравей, день за днем что-то таскающий в свой очаг? Конечно, я такой же муравей, и однажды вдруг ужаснешься  результатам муравьиного труда и прожитых лет, когда увидишь себя в глазах тех, с кем давно расстался, а потом случайно встретился. Но с другой стороны, если не видеть результатов прожитого времени, то на свете  не будет мам, пап, бабушек и дедушек”  – саму себя успокаивала Тая. Подумаешь, мама, подумаешь, бабушка, когда это еще будет? Главное помнить о том, что у тебя есть грозное оружие - привлекательность и обаяние. Хотя с другой стороны, пока улов не стал уж слишком велик, нужно уметь вовремя остановиться - не солить же пораженные цели, в самом деле. Веселая дурь будоражила, прогоняла сон. В коридоре Тая сидела долго, под шумное постукивание колес и пролетающую темноту боролась с волокущей тяжестью век, путаясь в прыгающих мыслях о своем молодом бытие на земле. Открылась дверь купе, и на пороге появился симпатичный, взьерошенный парень. Пряча глаза, прошел быстро по коридору и скрылся за тамбурной дверью. Уже проваливаясь в полудрему, она услышала, как соседка  вышла в коридор.
- Уходите, уходите, - громко и зло зашептала Тая, вскочив через какое-то время, и резко открыла купейную дверь. Соседка и молодой повеса не собирались униматься, и как только Тая уснула, они зашли в купе и принялись за старое (или новое ), опять разбудив ее через короткое время. К горлу подкатил тошнотворный ком, мелькнуло Лидкино лицо. Стряхнув видение и впадая в чрезмерно нервную возбудимость, она сказала
- Продолжает властвовать закон всеобъемлющего секса! Похоже, кто-то решил сегодня, что сон слишком большая роскошь для меня.
Не глядя на примолкнувшую парочку, явно не ожидавшую философского ораторства в столь пикантной ситуации,  Тая почти крикнула
  - Меня не греет перспектива торчать в коридоре по вашей неуюмной, любовной милости. Может, хватит? А не хватит, так выметайтесь! Тая вспыхнула и потухла, потому, как  парень быстро скрылся за дверью, а его подруга неожиданно заплакала, отчего стала еще крупнее. Нос красной картошкой растекся по ее молодому лицу. Из глаз-бусинок по пухлым щекам катились такие же прозрачные бусинки. Нужно сказать, что Тая была весьма чувствительной молодой особой к чужим страданиям, и ей стало жаль девушку.   
Но не слишком. Глупая  баба и счастливая уже потому что “это” может высушить ее слезы, окрасить мир разноцветной радугой. Была в ее слезливости какая-то театральность и Тая отвернулась.
- Ты пойми. Дома  мать – стерва, маленький сын, и холодная, одинокая постель.
От быстрого хода поезда заносило, сильно трясло. Тая остановила взгляд на цветочном букете, стойко державшемся  в вертикальном положении, будто спрашивая этим взглядом о недавнем восторженном немолодом мужчине, тискавшем эту женщину так радостно и неистово, что совершенно не соответствовало представлению Таи о расставании людей после романтических встреч. А на отдыхе все встречи сплошная романтика! Она уже сидела в купе, когда пришла эта парочка. Они прощались на ее глазах весело, благодарные друг другу за тепло и ласку тел - нередкая картина при расставании на отдыхе, но от этого не менее трогательная. Несколько минут спустя Тая знала  все подробности курортного знакомства.
- Нежный любовник, щедрый мужчина, что еще нужно одинокой женщине на отдыхе? – будто саму себя спрашивала попутчица и при этих словах притворно - глубоко вздохнула.
Женщина поймала ее взгляд, и хотя Тая ни о чем не спрашивала, горячо добавила
- Ну и что?! Это уже прошлое, а вот он, - при этих словах она махнула на коридор,  - настоящее, ты – не женщина, что ли, Таиса?
За все время их знакомства она ни разу и не назвала ее по-другому, хотя та была года на три всего старше ее.
- Не надо слов, не дави на жалость – некрасиво выглядишь. Тебе никто не запрещает, один, другой – это твоя песня, только я не хочу ее слушать.
- Во понесла, да ты пойми, я…
- Так ты выходишь? Закрывать дверь?
- Хренова мымра, - женщина встала и шумно хлопнула дверью.         
Сон как рукой сняло. Тая  вспоминала молящий взгляд попутчицы с хмельной  (когда только успела?) полуулыбкой на лице, ее жалобы на одиночество и слезы. Она мучилась и терзалась, но с другой стороны женщину никто не гнал из купе – ложись и спи и другим дай немного поспать. Баба - дура! – вскинулась в пустоту Тая,  - почему кто-то должен быть в курсе того, что у тебя сексуальная приспичка?
Животная случка, такая понятная и … противная - стыд и ощущение, будто коснулась чего-то запретного, не предназначенного для ее глаз охватили Таю. Это было похоже на то, что она испытала той самой ночью, когда Лидка изменила Витьке. Еще c полчаса она перемалывала превратности судьбы, ворочалась с бока на бок и не заметила, как забылась в полудреме, в которой ей привиделись Лидка с Лешиком, они барахтались в огромном океане, рядом с ними время от времени всплывал акулий плавник, Тая махала им,  что-то кричала, потом ее накрыла большая волна с песком и водорослями, от тяжести которой и дикого вопля она тут же встрепенулась. Что за ночь?! Что там было в гороскопе сегодня? Что-то типа того, что нужно плыть по течению и любоваться живописными берегами. Пытаясь сопротивляться чему бы то ни было, я добьюсь лишь того, что ко мне будут относиться, как к капризному ребенку. Не смертельно. Да пусть меня сочтут капризной, даже глупой, чем я буду терпеть эту восторженную натуральность! Это мы уже проходили. Подкатит ком почти физической тошноты, которая будет терзать меня день за днем, пока хватка ее не ослабеет. Я буду презирать себя и мучительно искать точку опоры. В конце концов, я найду ее, и мне станет лучше. Моя жизнь опять побежит по кругу  “бриллиантовых очков”, и мне будет комфортно в них. Она вспомнила, как долго не вылезала из-под душа, пытаясь отмыться от вселенского ощущения грязи. Как ее трясло тогда! Она провела лихорадочную ночь, забываясь лишь на короткое время. Минуты бодрствования состояли из чередования бессмысленного лепета “все хорошо”, “ты не имеешь право об этом думать”, “это не твое собачье дело”, но другое невероятное открытие было сильнее этого лепета и вопрос “как же так” усиливал  лихорадочное волнение еще больше. Много лет спустя, Тая вспоминала этот эпизод тихо и отстранено. “Надо же быть такой наивной дурой”, снисходительно улыбалась она себе. Какое тебе было дело до того, что Лидка, будучи замужем, привела мужика, когда законный в ближайший выходной уехал навестить родителей в районный центр. Ну,  привела и что с того? Так нет! Ты, как припадочная, вся в соплях и паутине, билась у закрытой, полуночной двери, умоляя Лидку “не делать этого”.
- Иди, Тая, к себе – ласково и твердо сказала ей тогда Лидка. 
- Ты не должна…Лида, Лида, пусть он уйдет. Мои мозги сейчас лопнут.
Того, кто должен уйти, она не видела. Она слышала, как несколько минут назад открылась входная дверь и после быстрого смущенно-радостного шепота и замочного щелчка в коридоре все стихло. Часы показывали за полночь. Последние дни Тая зачитывалась расследованиями Ниро Вульфа и Арчи Гудвина. Назавтра был выходной день, и она оттягивалась по полной, шурша увлекательными страницами.       
- Тая, иди! – повторила негромко из-за двери Лидка.
- Жуть какая… Ты же замужем. У тебя сын. Все было хорошо. Что случилось? Зачем этот мужчина здесь?
- Завтра, завтра, Таечка, а сейчас иди спать.
- Пусть он уйдет, пусть он уйдет, пусть он.. -, продолжала долдонить Тая.
- Он не уйдет, - спокойно прервала ее Лидка, - и хрипло произнесла
- Мы любим друг друга.
  Люби…м…Тая вдруг оглохла и ей стало не до Лидки. Что она сказала?  Любим?
Невероятное открытие. Как неожиданно …”Тайка, спасайся, как можешь!” – крикнула     
она шепотом себе. Почувствовав, что разрушающая лавина, вот-вот вырвется из призрачных оков ее души, сметая все на своем пути, и закрытая перед носом дверь не поможет, она поплелась в свою комнату. Ночь она провела в лихорадочном беспокойстве, забывшись только под утро, когда за окном уже начало сереть. Чувствуя, что проваливается в спасительный сон, она  задержала скользящий взгляд на блеклых васильках и подумала, что надо бы поменять обои. Проснувшись поздним утром, девушка поняла, что в квартире одна. В окно билась зеленая ветка липы, роняя при каждом порыве ветра душистые желтые комочки. Солнце играло с тучами, пахло дождем. Сколько времени она провела в ванной  комнате, она не помнила. Ей было холодно и дурно. Дурно? В конце концов, не будь смешной. Это не твоя жизнь. Не т-в-о-я. Пусть Лидка с Витькой разбираются сами. Они стали для тебя родными, были частью тебя. Тебе нравилась их жизнь, отношения. Ты дружила с ними, нянчилась с их маленьким сыном и незамужняя грелась возле их семейного очага. Ты верила в непогрешимость брака, живя в приюте грез, нелепом и полным абсурда. Они казались тебе счастливой семейной парой? Ну и что с того?
Душ принес лишь небольшое облегчение. По небу бродили тучи и издалека доносились еле слышные раскаты грома. Босая прошла по полу, оставляя мокрые следы, бережно положила голову на подушку, будто боясь, что та разобьется от любого прикосновения, и закрыла глаза. Она вдруг почувствовала себя рыбой, выброшенной отливом  на берег. Но в плавниках была еще сила, и она надеялась вернуться в спасительную воду. В окно звонко ударили первые капли дождя и через минуту заскользили по нему прозрачной стеной. Сладкая безмятежность стала овладевать Таей малу помалу, будто недавние смятения мог унести с собой этот разразившийся дождь. Вот они уже побежали мелкой рябью по стеклу, вот они уже бегут  по майской, изумрудной траве, вот они встретились с ручьем и через мгновение стали с ним единым целым. Тая почувствовала, что в этот момент что-то умерло в ней. Жгучая нежность растеклась по губам, глазам, прошлась судорогой по ее телу. Она неожиданно ощутила себя любимой, вспомнив весенний день, когда ей было 13 лет - они бродили классом по цветущему лугу, встречая  на пути частые холодные ручьи. Суматошно носились стрижи, в траве сверкали жуки, раздавалось меланхоличное кваканье лягушек с ближней реки. Уходящая в степь дорога, извивалась желтоватыми взгорками, теряясь и возникая среди дикого луга, по которому они разбрелись, смеясь над чем-то шумно и бестолково. При этом воспоминании Тая оглушительно вздохнула.
А вечером все пошло своим чередом. Приехал из районного центра Виктор, груженный картошкой и сметаной, с порога отпуская свои плоские шуточки. Часто в своих шутках он был сальным и скользким. Возможно, в Тае говорил требовательный максимализм молодости – Витькины шутки казались ей дурацкими. Все знали, что мужик у Лидки хозяйственный, деловой, надежный, к тому же непьющий, некурящий. 
- Не муж, а кусок золота, - ехидно всегда шутила его жена.
Лида с ней так и не заговорила. Открыто вскинула глаза на Таю, когда они столкнулись на кухне, и ничего, похожего на раскаяние и смущение, Тая не увидела в них.
Она еще дрожала от душевного разлада, свалившегося на нее так неожиданно, желая оттянуть разговор с Лидой, а по возможности избежать его совсем. Любые слова казались ненужными и не отменили бы свершившейся измены Лидки своему мужу, не отменили бы и душевных мук, пережитых Таей после того, как она стала свидетельницей этого. Она жила рядом с ними и видела, что они счастливы вместе – много смеялись, дружили с такими же молодыми семьями, куда-то ездили в компании, возвращаясь веселыми и уставшими. Витька обожал своего сынишку, который рос  болезненным и нервным, часто плача и капризничая по ночам. Он вставал к нему, носил его на руках, убаюкивая и шепча ему что-то ласковое и простое. Потом уходил на работу, а вечером, вернувшись домой, ходил по квартире улыбчивый и довольный тем, что он опять рядом с женой и малышом.
Жизнь пошла своим будничным, реже замысловатым ходом, радуя Витьку подрастающим сыном, белокожей, молодой женой, купленным новым диваном. Витька обладал завидной человеческой роскошью – он  умел радоваться простым вещам.
Через четыре года после той ночи Лидка познакомила Таю со своим любовником. Это случилось в городе, где жили ее родители. Он оказался транзитным на пути Таи в одной из отпускных поездок. Они сидели в ресторанчике, стилизованном на тему “рыбацкие аксессуары и прочая морская лабуда”: хищные носы и многочисленные рыбы окраса “не оторвать взгляд” плавали в огромном аквариуме, стены под названием  “водоросли-кораллы” будоражили воображение  - это был маленький оазис среди оглушительного шума города.
- Тай, познакомься – Лидка вся засветилась при этих словах.
  Девушка оглянулась. В ресторанчике, если не считать их и пары  занятых столиков, никого не было в этот полуденный час.  Лидка громко рассмеялась, глядя на Таю, и сквозь смех проговорила
- Вот он! Он.. Мы..
- Лид, кончай дурить…Что “он”? Ты чего, в самом деле...
  Она переводила непонимающий взгляд  то на Лидку, то на брата ее мужа, находящегося
  в этом городе по причине рабочей стажировки.   
- Уезжаю послезавтра в обед, так что валяйте – показывайте местные   
   достопримечательности во всей красе. И обязательно на реку сходим, самую высокую 
   обзорную точку.  И еще хочу…
- Мы любим друг друга.
  Кто-то произнес эти слова. Тая полагала, что она сильнее. Смутная тень и какое-то подобие судорожного тика пробежали по ее лицу. Она вдруг плохо стала соображать, но ясно осознала, что какая-то опасная игра коснулась ее своим крылом. Когда-то она уже слышала эти слова. Лидка продолжала победно улыбаться, а Лешка сидел с опущенными глазами и непонятной страдальческой мукой на лице, через мгновение ее сменила волна вздорной бесшабашности – подошедшему официанту он заказал дорогущее вино, говяжью запеченную вырезку со специями "мальтадо" и маринованными овощами, хотя еды на столе было и так навалом, потом чему-то смущенно растянул рот, еще через мгновение его глаза опять потухли. Тая ровным счетом ничего не понимала про Лешку.
- Ночь за окном. Во дворе – никого…,- вдруг ни с того, ни сего протянула Тая.
Как ассоциировался Боярский с этой парочкой? Никак. А вот с нарисовавшейся черной дырой очень даже “как” – настоятельно. Тая вошла в тяжелый ступор, безуспешно пыталась выйти из него уже несколько минут, но поняла, что зря теряет время -  совместить полезное с приятным  сегодня не удастся. Да от нее и не ждали лицедейства.  Суть показательных выступлений обратной стороны сводилась лишь к тому, чтобы нарисовать контуры предстоящей рокировки на семейной доске. Пару мазков, штрихов к  лицам переднего и заднего плана и общее представление семейной декорации готово.   
- А раньше чего молчали? – спросила все же, как не крути, шокированная  Тая после созерцания  картины мастеров-любовников и тут же добавила – Витьку жалко, пацана жалко – отец очень любит его. Она вдруг яростно замотала головой, будто стряхивая наваждение, и серьезно спросила
- Что за великолепное представление?
Посмотрела на Лешика, который продолжал вести себя странно – хихикал, временами заливался нарочитым, нервным смехом, потом неожиданно мрачнел и замолкал. Что происходит с парнем?  Он был явно не в своей тарелке. Они пригласили Таю с намерением рассказать ей о своей любви и том, что они решили пожениться, но Лешка при этом прячет глаза, а Лида не замечает этого или не хочет замечать. Тая вдруг поймала себя на мысли, что не знает, как будет жить дальше, когда вернется после отпуска и увидит Витьку. “Опять не то”, - одернула она себя.  Война – ерунда, главное – маневры.
Пока девушка стояла на перепутье будущих маневров, Лида проясняла  обстоятельства возникшего “си-ля-ви”. Любовники были вместе с того самого дня, когда очумевшая Тайка стояла под дверью и пыталась образумить беспутную Витькину жену, не имея ни малейшего понятия о том, что в любовном томлении пребывал за дверью не кто иной, как родной братец ее мужа. Был Алешка видным, с белой и зубастой улыбкой на лице – этакий солнечный разгильдяй. Пижонистый и стильный, он любил подолгу торчать у зеркала, имел пышную шевелюру на голове, и был любим парикмахерами за возможность творить на башке беспорядок. Чем-то женоподобным веяло от его пристрастия к разного рода парфюму и кремам. Нарцисс плюс злодей-серцеед  в одном флаконе – вот кем был сидевший рядом с Лидой молодой человек. А Витька был, что называется, ни сном, ни духом. Лида вслух размышляла о том, как бы помягче ввести своего благоверного в курс дела, как побыстрее покончить с прежней своей семейной жизнью и замутить другую, но уже с Лешиком.
Тая вдруг разом потеряла интерес к  ним. И вместо черной дыры увидела роскошный, важный, сильный плавник в аквариуме  – спасалась, как могла.
С той самой тревожной ночи, когда измена Лидки оказалась громом среди ясного неба, большим душевным потрясением для нее, она еще долго приходила в себя, упрекая себя за то, что пора уже поумнеть, открыть глаза и опуститься с небес на землю – люди изменяют и предают друг другу, семейные в том числе.
Просто это существовало в другом мире, с другими незнакомыми людьми, а тут Лидка и Витька, такие родные и нужные тебе – они были твоей семьей, их счастье казалось неподдельным, потому и было так больно от собственного заблуждения.
Если не хочешь быть рядом с кем-то, значит, не любишь его. Что тут непонятного?
Тая думала о Лидии и Алексее сейчас без всякой сдержанности и никаких огорчений она не испытывала по этому поводу. Но никакой порки! Никакого душа!
Лида задержалась у зеркала, когда они поднимались по ступенькам c “Морского дна” и тут раздался требовательный шепот Леши
- Ну что ты думаешь по поводу нашего решения быть вместе?
- Распоряжайся собственным здравым смыслом  по своему усмотрению, - ответила мудро Тая на его вопрос, а это значило, что подвижки в деле “спускания с небес на землю” за прошедшие четыре года были весьма успешными.   
Солнце было еще ярким и горячим – на дворе стоял конец августа, но под ногами уже вовсю метелилась листва такого же горячего цвета. Они шли сытые по аллеи с канадскими кленами и еще буйными цветниками - тайна на время их обьединила для того, что бы совсем скоро развести дороги в разные стороны навсегда.
Приехав из отпуска, Тая окунулась с головой в работу, погружение оказалось настолько глубоким – в лаборатории началось внедрение новых технологий,  что через короткое время, она забыла, что была в отпуске. Возвращалась домой поздним вечером, озябшая и продрогшая  – осень выдалась промозглая от частых дождей и валилась с ног от усталости. Не в силах приготовить себе ужин перебивалась бутербродами и прочей “сушью”. В один из таких вечеров раздался звонок в дверь. Лида еще гостила с сыном у родителей. Виктор укатил на днях к ним, взяв несколько дней отгулов на работе. Открыв дверь, Тая увидела на пороге Алексея.
- А …змей-искуситель… Лиды и Вити нет дома, - она еле ворочала языком.
- Вот и хорошо. Плохо выглядишь – отпуск не на пользу пошел.
- Миленький комплемент. Леш, не до тебя мне сегодня - ужасно вымоталась на работе,
  засыпаю на ходу.
- Хреново мне, Тай.
  Девушка поняла, что Лешке нужна “жилетка”  и хоть брыкайся, хоть нет, а придется 
  сегодня ее побыть – очень уж потерянным выглядел молодой человек. Он многим  делился с ней, наведываясь  “к брату”, а Тая даже не догадывалась, что между ним и Лидой любовный роман. Вот как замаскировались, черти! Cкрипя зубами, нужно все же признать, что их игра заслужила “браво”. Как же они, наверно, смеялись над двумя слепышами – Тайкой-“прямотошнитотправильности” и Витькой-лопухом.
Лешка смотрел, как девушка поставила чайник, достала и помыла яблоки, подвинула вазочку – сладкарницу, нервно покусывал при этом отросшие усики, надо признать, чрезвычайно его украшавшие, и явно не знал с чего начать.
- Извини, Леш, больше ничего нет
Он неопределенно махнул глазами, и еще через секунду сработала мина замедленного действия.
- Я подлец и негодяй, но я не женюсь на Лиде. 
И быстро-быстро, будто боясь сбиться, он использовал “жилетку” по полной программе.
Яблоки стояли нетронутыми, а чайник подогревался  несколько раз – слишком волнительной оказалась интенсивность усилий парня в этом предприятии.
За окном разразилась тьма, железный грохот трамваев становился реже и громче, а Лешка все никак не мог утешиться. Тая узнала то, что не хотела знать, ощутила то, что не хотела ощущать. Она вновь ставила чайник и пила, пила терпкий напиток. Что она хотела запить им?
Жалость, но теперь уже к Лиде? Что он там сказал о ней?
- Со мной она поступит так же, как поступила с братом. Я окончательно это понял там, в “Морском дне”, когда увидел хищный блеск в глазах, помнишь официанта, который нас обслуживал? Я слишком хорошо знаю этот взгляд. Два года назад(Лешка работал в милиции)  мой напарник Николай сказал, что перед тем, как заступить на дежурство, он за какой-то надобностью позвонил соседу, и увидел хмельную подругу Лешки -  она сидела на коленях смазливого, молодого парня и заливалась возбужденным смехом. Не знаю, как устоял, чтобы не дать Кольке в морду. Стою темный и не верю ни одному слову. Пошел с ним на ту квартиру в полной уверенности, что он обознался. Колян не обознался.
Простил ей все потом – любил так, что земли под собой не чуял, и потому совесть вначале совсем не мучила, хотя и понимал, что подло поступил с братом.     
Лешку несло и несло, будто все, что он пережил за четыре года связи с Лидой, он хотел оставить в этой квартире и выйти за дверь свободным для будущих любовных полетов.     
И после того, как задача была частично выполнена, он вопросительно уставился на девушку.
- Лешка, чего ты от меня хочешь? Совета? Этого добра у меня навалом…
Имей ввиду, что ты стоишь на развилке, и все бы ничего, да ты стоишь не в одиночестве.   
- Тайша, выходи за меня … замуж.
Это означало, что в Лешке заговорила мусульманская кровь, которая хоть и составляла мизерную часть, но почему-то давала знать о себе в нежных ситуациях. Девушка замерла, улыбнулась ему в ответ, потом гневно прищурясь, тихо произнесла
- Жених соломенный нашелся…
Самолюбие Лешки, несомненно, было уязвлено, но его другие огорчения на сегодня закончились. Захлопнув за ним дверь, Тая легла на диван, не раздеваясь, и провалилась в остаток ночи без сновидений – до звонка будильника оставалось немногим больше трех часов. Лидия и Виктор развелись через полгода. Скрыть последствия связи женщине не удалось – матери Виктора попалось на глаза одно из писем переписки любовной парочки, потом оно же попалось и Виктору из рук мамаши. Разразился семейный скандал, после которого стало совершенно очевидно, что совместная жизнь Лидии и Виктора далее невозможна. Женщина забрала сына и уехала жить к родителям, вскорости выйдя замуж за молодого шалопая, с которым она хлебнула немало слез по причине его измен.
Лешку, спустя три года после отьезда Лидии “припер к стенке” папаша беременной дочери, шантажируя его причастностью к органам, и вскоре молодые сыграли невеселую свадьбу. Витька после развода больше не женился.
…Утро было неожиданным – ночной гость пришел с коробкой конфет, просил прощения у Таи за некорректное ночное поведение (он так и сказал “извиняйте за ночную некорректность”, чем вызвал неожиданно скрытую улыбку), попутчица согласно кивала его словам, но кивки ее были вымученные, рассеянные. Тая вспомнила, что вчера они так и не обмолвились с ним ни единым словом за все время их коридорно-купейных перемещений. Был он настоящим красавчиком – светловолосый с голубыми глазами и смуглой кожей, шапка вьющихся волос и открытый взгляд дополняли есенинские штрихи к его портрету. Странно, но в этом портрете Тая вдруг уловила магнитное обаяние, даже было в нем что-то от доверчивости мальчика, который смотрит на мир открытыми глазами, не умея ловчить и искренне лгать. Наверно, мать любила в детстве прижимать его к себе, гладя по русым непослушным волосам. Немало воды утекло с тех пор, но что за надобность так унижать себя? Какая такая страсть, что мораль и стыд уступают ей? Через что им пришлось пройти, чтобы так безоглядно святотатствовать над Любовью? А может, никакого святотатства и не было? Слушали язык тела, настроившись на  волну слепого влечения. Язык физической химии, зов природы – отдались им, сметая все преграды на пути и не признавая никаких тормозов. А какие были преграды – неловкость перед Таей? Так они ее никогда больше не увидят! Понять их, значит предположить возможность собственной подобной перспективы? Понять, чтобы забыть эту ночь так, как будто ее и не было никогда? Она все равно останется в каком-нибудь дальнем уголке памяти. А не надо ничего понимать, не надо никаких вопросов. Одиночество рушит стены, разделяющие людей. Все пустое  – эта ночь и извинения за нее, вопросы и ответы. Развеет все попутный ветер, передряги жизни сотрут в порошок эту встречу. Все это пронеслось в голове у Таи, когда она слушала парня. Говорил он так уважительно и почтительно с ней, что она почувствовала себя мудрым старейшиной какого-нибудь горного аула, а ведь разница в возрасте у них была лет 5-7, не больше. На что она, вымотанная еще одной бессонной ночью, почти промямлила   
- Такое чудо, как любовь, не начинается подобным образом.
Это означало, что процесс “спускания с небес на землю” хоть и шел своим ходом, но не слишком резво.
Конфеты Тая не взяла, за мировую выпить мягко отказалась – доехали до конца пути, временами перебрасываясь с попутчицей дорожными фразами и словами вынужденного присутствия в этом бегущем пространстве.
…В номере было тепло и уютно – пронизывающий ветер остался наедине с морем.
Оно опять повторилось сегодня - днем и вечером тихое и теплое, ночью выгнало продрогших мужчину и женщину на берег, а само отдалось во власть стихии, будучи с ним единым целом. На душе было покойно -  Тая улыбалась, гладила руку мужчины, смотрела на его лицо, перебирая его волосы – они обжигали воспоминаниями о первой встрече, дикой, несуразной, но отсвечивала она апельсинами, а потому зацепила, поволокла, завладела ее так, что все, что было до нее, перестало иметь значение.   
И все же какое-то недовольство собой терзало Таю – она испытывала смешанное чувство то ли досады, то ли удивления от осознания непостижимости человеческой души из короткого разговора с давней попутчицей, знакомство с которой отчетливо всплыло в памяти вчера. Столкнулись они сегодня днем в том же кафе - Тая полюбила это место за чарующий и роскошный вид на морскую даль. Прервав разговор о том, о сем, бывшая попутчица улыбнулась, кивнула на подошедшего мужчину и сказала
- Познакомься, Таиса, мой муж.
  Перед Таей стоял дорожный “Есенин” и нежно смотрел на жену.
- У нас дочка, 12 лет, - продолжала хитро улыбаться женщина. Надо признаться, что  загоревшая она выглядела привлекательной особой и цепляла взгляд своей статностью и улыбчивостью. Смесь растерянности и cмятения пробежала по лицу Таи
- Ну, вы даете, попутчики! – только и смогла вымолвить она.  Потом громко выдохнула и добавила
- Блуждающая любовь… 
   Парочка непонимающе переглянулась.
- Короче, совет да любовь! – сказала Тая и рассмеялась.

Отредактировано Маги (2007-08-08 07:17:17)