Пикник на Багряном камне.
На дворе стоял сентябрь, выразительный и умиротворенный. В полдень в воздухе разлилось такое нежное, обволакивающее тепло, что Гороховой показалось, после этого уже не будет ничего… Безбрежное короткое счастье. “И до нас здесь прохожих осыпало горячей листвой…”. – вспомнилось раннее, неуклюжее, сердечное, когда звезды припадали к окошечку для разговора по душам. Какое – то пронзительное волшебство было в этих ненужных листьях, присевших золотой горочкой у скамейки небольшого привокзального скверика, куда подтягивалась разношерстная компания.
Идея встретится всем вместе после годичной виртуальной тусовки зрела уже давно и окончательно вызрела, свалившись на голову сладчайшим плодом, пару недель назад после того, как Матрос опубликовал текст газетной заметки о существовании острова под названием “Багряный камень” недалеко от города N. Заметочка была любопытной. В ней говорилось не только о том, что вот де, есть такой островок, но и о других, весьма занятных вещицах. Всем это показалось Знаком - будто само провидение указывает им стрелочкой место, где нужно организовать предстоящую встречу. Несмотря на это, казалось, что фехтовальной словесности не будет конца. И вот, наконец, последний из форумчан подписался под словом “заметано!”. Невероятно! Неужели, мы встретимся все до единого? Конечно, речь шла о тех, кто забегал на форум в течение полугода, давая знать об этом, покачавшись на какой-нибудь веточке. Благо, что их было в изобилии – дерево перло, невзирая на то, что весенний ветер, прошелестев летним, сбившем на песочек ветерком, сменился на осенний, срывая листья с веток, для того, чтобы те могли пережить зимние холода менее безболезненно для радостного шума следующей весной, которая в очередной раз подарит много обалденных дум, щенячих и кошачих восторгов. Правда, Горохова всегда плохо переносила обнаженные деревья, но стоит ли пилить сук, на котором она имела счастье находиться. Не так уж на нем и плохо. А как внизу - еще не известно. Пока. А потом ведь всегда можно избежать нелицеприятной перспективы для себя, не показываясь никому не глаза. Нужно было отдать должное той парочке веток, которым мы, простите за каламбур, уже сполна сделали это. Благодаря ваяниям особо одаренных
форумчан, они превратились в небоскребы, как ни странно, восхищающие своим архитектурным совершенством, и, глядя на которые можно было сделать вывод, что, играя на веранде с летящими занавесочками, они испытывали немыслимый восторг.
Церемония встречи и разглядывания друг друга были смущенно-деловыми, все-таки впервые встретились вот так все вместе. Именно, так – смущение одних и деловитость других. И еще… В этом месте аналитическое занятие Гороховой прервал чей-то сногсшибательный возглас
- Загадочник наш пожаловал! Артемий, ты ли это?!
Все зашумели, загалдели, заулыбались, выражая в этом “за” свою радость симпатяге.
- О, мудрейший, – расцвела Шаганэ, и со всей широтой русской души поцеловала его
по-американски. Шаганэ была штопольщицей парусов и затычкой пробоин телом нашего корабля, дрейфующего по морям и океанам, где его всегда поджидали разные неожиданности в лице разнузданных, озабоченных добычей пиратов. Это не помешало ей стать музой, пробудив в мужских сердцах буйство глаз и весеннее половодье чувств. Едва тлеющий огонек разгорался в пламень, когда она появлялась на форуме. Поскольку остальные появлялись там же, и пройти мимо этого костерка не представлялось возможным, грелись от души, протягивая к костерку руки.
Мудрейший… Ускользающий и каждый раз, будто возникающий из небытия сфинкс был любезным и в жизни. Каждую из присутствующих дам он наградил восхитительным комплементом, их ручкам тоже кое-что перепало. На Гороховой комплименты закончились – Артемий лишь скользнул по ней взглядом - на что она слабо улыбнулась: сразу нарисовалась очередь из недавнего прошлого, всегда заканчивающаяся на ней, когда продавали что-то вкусненькое или нужное. Горох, стол, стул – безмолвная простота. Хотя, нет, Горохова, кажется, тут ты не права, ибо обходиться без стола и стула цивилизованному человеку очень неловко, а без гороха намного комфортнее. Попадись такая горошина под бок, так всю ночь прокувыркаешься, вылавливая ее из постели, так проймет она тебя своей назойливостью. Горохова особенно уважала в Артеме его нежелание навешивать на себя ненужные обязательства. В этом была большая сила мудрости, от таких обязательств не нужно освобождаться впоследствии, что бывает иногда весьма затруднительно. Будто почувствовав внутреннее одобрение, Артемий припал к незавидной руке Гороховой – чистой, но напрочь лишенной впечатляющей нежной пухлости, а также косметических изысков в виде боевой раскраски ноготков. И тут Горохова откатилась от уважения к глубокой улыбке так, что та вышла наружу и ее владелица вся зарделась. Как бы здесь молвил Князь? Наверно, вместо покраснела вишенка, он сказал бы скраснела ягодка? Князь был большим оригиналом. А ведь усилий прикладывал к этому всего ничего - минимум желания быть непохожим на других.
- Какая ты необыкновенная сейчас, - сказала ей Клеопатра и протянула бутылочку, когда они отошли от Артемия.
- На, выпей минералочки. Как забавно он действует на тебя.
- Очень-очень радостно. Увлекательные дивиденты форума. Тот случай, когда ответы сыпятся раньше вопросов.
- Веселый крест восхитительной огранки – согласилась с Гороховой Клеопатра.
- В ленивую качалочку я бы взяла его стихи, а, почитав их, смотрела бы в лазурное небо, спрашивая “Мечты, мечты, где ваша сладость?”.
- Разной тебя представляла, но такой...
И Клеопатра довольно улыбнулась. Хлебнув водички, Горохова посветлела. Она обожала, когда в кроссвордах и сканвордах оставались белые пятна. С вопросами жить, конечно, хлопотно, но зато, какой стимул для бодрости серого вещества. Этот стимул был особенно необходим Гороховой в последнее время, дабы не пасть жертвой жизненных обстоятельств, пытавшихся пригнуть ее к земле все сильнее. Дачка тоже была в их числе. Вспомнив о ней, Гороховой стало совсем хорошо, и она защебетала с Клеопатрой о “глазках”, смотрящих на нее с весны по осень с такой очаровательностью, что хотелось купаться в ней еще и еще.
- Как ни крути, а наши отношения с “глазками Анюты” я бы назвала “баш на баш”.
- Как это?
- Я им ласку и нежную заботу, а они мне огонь неописуемого окраса.
И Горохова принялась ахаво описать “анютин” прикид.
- Авангардно! Улет! Я пищу.
Кажется, это произнесла Марго, сидевшая на соседней голубой скамеечке, все они в скверике были выкрашены жизнеутверждающими красками. Горохова и Клеопатра оглянулись – интересно стало, от кого запищала всегда наблюдательная Марго. И тут же запищали вместе с ней, до того был улетным Матросик. Что называется, оттягивался по полной, чем и вызвал немалое удивление своим демаршем. Сказать, что он был неподражаем, необычен, необыкновенен, ничего не сказать. Все “не”, быстро перебросив в правую сторону и поставив знак равенства, а с левой стороны пристроив “ни” озвучила Золотая ручка
- Ни фига себе! Крутяжно – присвистнула она, покрутив Матроса со всех сторон, и невинно спросила у него
- Это было на берегу океана?
Все покатились со смеху до прозрачных горошин. Данеки, кого хочешь, доведут до слез.
- Играть будем на острове! Вся пионерия в сборе? – Баловень первым справился со смехом. Как всегда. Но на этот раз он, кажется, тяготился этой обязанностью. А куда деваться? Некуда. Признаться, что, хочется куда-то деться, было мучительно для него. И тут Горохова увидела, как Лебедев смотрит на Нее, и сделала две вещи.
Издала победный крик в душе – получилось! А потом чуть не умерла от боли – никто никогда так не смотрел на нее. Может быть, поэтому она увидела в этом взгляде все - от поз до муки. Смутные, невероятные догадки пронеслись у Гороховой в голове и нарисовали предельную очевидность – за все придется платить. И в этот момент ее кто-то тронул за рукав
- Нет, в смысле, да… То есть я хотела сказать, что не заметила…так неожиданно..
Горохова откатывалась все дальше, глядя на живописную дамочку – на всем ее облике красовался горделивый апломб, кругами которого она залюбовалась, смотря на них не отрываясь, – но быстро вернулась назад
- Генералова, хватит меня путать!
Та внимательно посмотрела на Горохову, ту как будто кто-то пришиб пару минут назад, и она усиленно потирала ушибленное место во избежание синяка.
- Это слишком просто, Горохова.
Кажется, Гороховой полегчало, и она взвизгнула
- Как же я рада тебя видеть! – с этими словами она бросилась на шею Генераловой.
Туда же бросилась и Мамочка со словами
- И я рада! Ужасно, ужасно! Как же мне всегда виртуально с тобой, Генерал!
- Вообще-то, я представляла тебя “мухомором”, - разочарованно протянула Тиша,
глядя на Горохову.
На форуме у нее был именно такой ник, а Генераловой, Генералом ее называли между собой все девчонки форума, о чем она знала и покровительственно приняла это легкое мошенничество, зная, что ниточка к нему тянется из далекого детства, в котором ее сильно разочаровал пушкинский Онегин.
- А полосатик в курсе, что ты его “хлеб” крадешь?
- Так покатило, что полоски наружу вылезли – смешливо, но без улыбки в глазах сказала Горохова. Все посмотрели на ее неделикатные полоски. В глазах Мамочки она прочитала огромный интерес к ним. Волосы Гороховы были убраны в пучок и полукольцами торчали в разные стороны. Пучок был подпоясан зебровидным обручем, в тон ему такая же футболка, обтянувшая природные дары не первой свежести, поверх нее была надета черная жилетка, такого же цвета брючки - капри, по бокам которых были пришпандорены ни к селу, ни к городу большие белые пуговицы, через плечо была переброшена сумочка с зебровидными вставками. Картина и, правда, была черно-белой, но вовсе не удручающей, о чем незамедлительно всех уведомила Мамочка.
- И знаешь, почему? Все дело в солнышке, первоисточнике всего рождающего на земле.
Все посмотрели на небольшой подсолнушек, с завидной бодростью торчавший из карманчика сумочки Гороховой. На этот раз она не томила, напуская туману, а сразу показала - желток жадно всасывал водичку, и, подобно цыпленку, не желал покидать питательную среду “мамаши”. Далее женское присутствие занялось и вовсе приятными хлопотами. Заразившись давешним почином Артемия, они хлестали друг друга парными веничками, да так что вскоре расцвели от удовольствия. Только, только уложились с комплементами, как раздался голос Баловня
- А вот и девочка-ночь! В яблочко! – Баловень был частенько в оптимистическом ударе и не жалел его для других, заботясь в первую очередь о боевом духе последних. И то верно!
“Я не хлюпик и ты им быть не должен!” – этот логунг Баловня был по вкусу форумчанам.
- Ну, что ж, пусть будет так, - про себя подумала Респект и чуть прищурившись, солнце слепило ей глаза, произнесла вслух
- Баловень, ты необыкновенно великодушен, необыкновенно мил сегодня – и подойдя к нему, мягкой, кошачей походкой, очень женственной и завораживающей, чмокнула его в щечку. После этого с вяло вибрирующей сексуальностью в голосе она произнесла
- Пусть яблоко, несмотря на то, что все роли играю неталантливо.
- Главное не роль, не маска, а искренность, которую не спрятать ни под каким гримом, - сказала Шаганэ, внимательно взглянув на Респект, – маски приходят и уходят, а мы остаемся.
- Да погодите вы, позвольте договорить, - но народ не хотел позволять и загалдел, заспорил с ней.
- Для получения простого и понятного результата придется произвести не совсем тривиальную последовательность действий, - внимательно выслушав ее, неожиданно сказал Лебедев, до этого с большим любопытством созерцающий картину “В полку прибыло”.
Все замерли, глядя на нового Лебедя.
- Будьте по возможности более эгоистичны, Респект, и, возможно, это сделает вас талантливее. Вы слишком чувствительны - это неплохо для антенны, но не для вас.
Вы часто попадаете на волну, выбраться из которой вам не всегда удается с пользой для здоровья. Часто вы терпеливо ждете, пока она схлынет сама. Впрочем, не слишком прислушивайтесь к моим назиданиям, иначе, вы перестанете быть Респект.
На его волну тут же настроилась Марго
- Искать корень проблемы нужно тогда, когда его еще можно будет извлечь. Потом он уйдет слишком глубоко, и проблема может остаться с вами навсегда.
Респект слушала их с большим энтузиазмом. В кои-то веки с тобой говорят совершенно искренне, зачем же все портить, высказывая сомнения?
Лебедев хотел что-то добавить, перехватив эстафету у Марго, но зазвонил телефон и он отошел в дальний уголок сквера, за которым просматривался киоск, напичканный разной всячиной, а за ним...
- Батюшка Суворов! Сдюжили! “Сигайте сюда, пострелята,- Князь махнул ребятишкам рукой”. Все помчались к руке Князя.
- Не может быть?! Никак, и, правда, Суворов? Помнишь, он еще сказал, что война – ерунда, главное - маневры. Золотые слова! Да, нет, вот там, в той стороне, куда пошел Лебедев, а за ним Князь, - Мамочка даже разволновалась от непонятливости Гороховой, которая никак не хотела крутнуть головой в ту сторону, куда умчались пострелята. Все подошли к памятнику Суворова, засветились отражающим от него светом и остались этим чрезвычайно довольны, что довольно нетипично было в такой ситуации. Со стороны могло создаться впечатление, что они просто сошли с ума. Понять, а тем более предсказать то или иное действие другого человека может оказаться до крайности непросто. В такой ситуации лучше постараться отстраниться от происходящего, что и делали прохожие города N - опасливо поглядывая на разнокалиберную компанию, они обходили ее стороной.
- Наконец – то, мы пришли куда надо, - кажется, это опять была Марго -, здорово! Но когда роман слишком увлекательный, не хочется переворачивать последнюю страницу, а хочется его читать и читать.
- А кто нам может помещать в этом душевном деле? – спросила грозно Тиша.
- Никто! Всегда полезно почитать, что пишут умные люди, когда нуждаешься в стимуляции мозговой деятельности – по-деловому отреагировал Баловень.
- Во всяком случае, теперь я понимаю разницу между “плохо” и “еще хуже”, – скромно поддержала его Мамочка.
- Проведенные вместе часы стали золотым обрамлением нашим выдающимся качествам и способностям. Вот! – подхватила Золотая ручка.
- Только бы не переборщить с саморекламой, - улыбнулся Мудрейший.
- А мне по кайфу садиться с утра перед зеркалом и подробно перечислять себе все свои достоинства, скромно опуская недостатки – Клеопатра была неповторимой. Это заметили все. Правда, в первый раз. Как-то Горохова зацепилась с ней приватно. И шутя спросила, ты настолько тиха, что тебя едва слышно. На что та ответила, а зачем надрывать связки? Если тебя хотят услышать, то разберут и шепот.
- Что за форум? Открытие за открытием и чем дальше, тем их больше, - подумала тогда Горохова и тоже притихла. С расспросами.
- Надо быть осмотрительнее, а то могут и вежливо попросить просоответствовать, - вставил копеечку Баловень,- шучу, Клеопатра!
- А я, прежде чем следующий раз раскрыть рот, подумаю, до такой ли степени мне необходима разрядка – жеманно протянула Респект, решившая, видимо, все же последовать назиданиям Лебедева.
- Последняя страница должна быть перевернута. Она должна исчезнуть из нашей жизни навсегда, - все смотрели на Горохову, она выглядела очень бледной.
- Горохова, что за упадническое настроение, что за сентенции? - вопросительно спросила Шаганэ.
- Та, страница, которая нас связала, должна исчезнуть. Чтобы что-то не исчезало в нас самих. Много брошенных книг, звучит не слишком оптимистично, верно?
- Не стреляй словесной фа.. фактурой - Баловень быстро взял себя в руки, тем самым отрезав им путь к Гороховой, хотя раньше нет-нет и позволял им дотянуться до нее, отвечая на гороховые выстрелы.
- Стоп-ка, Баловень, - смешно получилось у Тиши, но заметила это только Золотая ручка.
- Ты прав, Баловень, ты очень прав в том, что звук быстрее слова, но ранит не он, а слово, после которого наступает свет или тьма. Каждый раз, согрешив, я прошу у бога прощения для следующего греха, а потом спрашиваю себя, не надоело ли, а вдруг следующий раз всевышненький не простит меня? - все опять заметили неповторимость Клеопатры.
- Иногда я тоже жалею о своих словах – будто самой себе ответила Респект.
- Не спеши! – Матрос с улыбкой сделал паузу, - не спеши жалеть о своих словах. Как ни странно, ты оказываешься иногда абсолютно права. Матрос матросил. Как мог. Был собой. Как мог. Шутил. А шутить он мог! Но все равно повисла тягостная тишина. Горячим порывом ветра снесло листья с соседнего дерева и бросило их разномастным веером к ногам присутствующих.
- Я ничего не понял, Горох, если можешь, откатись назад и повтори сказочку, знаешь с какого места…- Слушатель, он же Сказочник, решал, как далеко должна была откатиться Горохова. Был он самым последним, кто подписался под словом “заметано” и, будто по иронии судьбы, последним прибыл на встречу, ругая Якунина, на чем свет стоит за его степные замашки на железных дорогах. Захочу – припыхчу вовремя, могу и не пыхтеть, а стоять себе в необьятной степи. И что за удовольствие созерцать солончаки с колючками? Все заржали, глядя, как Сказочник распыхтелся вместе с паровозом.
- Зато ты не рисковал проскочить мимо чего-то весьма важного – быстро придя в себя, хорошо подшутил Баловень и добавил – Все! По коням, точнее на коня, а то островок заждался.
Все потянулись к “коню”, подрулившему к выходу из скверика.
- Ну что, с ветерком, полундра? – весело гаркнул газельщик, оглядывая странноватую компанию.
- С ним – за всех также весело ответил Князь и добавил – Поехали!
- Ну, кудряво, значит, кудряво! – и на всю катушку запустил нижние крылья.
- Ну не настолько же! Тоже мне кучер.
Кажется, это была Шаганэ, передававшая в этот момент Тише, сидящей напротив, книженцию редкого содержания. С газелью постарался Баловень, прибывший в город N рано утром прямо с Сочей, где он неделю валялся на песочке, пребывая, по его словам, в таком расслабоне, что чуть не забыл о встрече виртуальных пауков. Он так и сказал и никто на это не обиделся, ибо совершенно было ясно, что производное от потребителей всемирной паутины, коей давно уже любовно окрестили Интернет, это и есть пауки, пребывающие в ней, каждый по своей надобности. Народ из заметочки Матроса знал, что остров сильно напоминал кита, в чем они скоро убедились сами. Хвостом он уходил в пурпурный горизонт – дело шло к вечеру. Вот к этому хвосту они и катили сейчас. Было тепло. Даже жарко. Несмотря на свою китовость, остров назывался “Багряный камень”, хотя камней багряного окраса там присутствовало не более, чем какого-либо другого. Водитель наградил пассажиров этим обезаруживающим наблюдением, предварив его рассказом, на котором с большой настырностью настоял Лебедев, услышав, что водитель из коренных жителей. Убедительный рассказ сильно попахивал легендой - выдумкой, о том, что остров был назван так по причине обнаружения на нем клада очень редкого по своему качеству – был он небольшим, даже крошечным, но ценность имел небывалую. Реликвия была крайне редчайшей в силу своей древности – это раз, впечатляющей сохранности – это два, сказочно – восхительной – это три. Она была найдена в каменном, неправильной форме, сундучке – этакая жемчужина в панцире, тихо посапывающая себе до сего момента в нем. А теперь ей пришлось открыть глаза, ну и остальным вместе с ней.
Водитель, отрекомендовавшись Жориком (чувствовалась в нем титулованная выправка бывшего военного), был не дурак почесать языком, но слушать балагура было сколь забавно, столь и интересно. Горохова рассыпалась мелким смешком, когда он сказал про глаза реликвии, представив наяву эту забавную картину, но быстро умолкла от укоризненного взгляда Мамочки, сидевшей сзади и ради этого взгляда не поленившуюся повернуть свою очаровательную головку. Взгляд, который Горохова почувствовала спиной, снес улыбку, за что она была благодарна Мамочке, иначе, следя за любопытными глазками жемчужины, она улетела бы далеко отcюда.
- Точнее, там присутствовало две реликвии, - продолжал рассказ Жорик, - В сундучке было обнаружено две серьги-подвески с закругленными кольцами без застежек на концах и причудливыми женскими ликами с извивающими хвостами, соединяющие эти кольца и прозрачный камень темно-багряного оттенка, окаймленного какими, то ли символами, то ли вычурными узорами из серо-желтого металла. А обнаружили ловким образом этот сундучок пацаны, вечно торчавшие на острове в надежде выловить огромного тайменя. И надо сказать, что надежды их частенько оправдывались – рыбы в омывающих остров водах водилось видимо-невидимо.
При этих словах в салоне оживленно зашевелились.
- С рыбкой будем – это хорошо,- протянул сладко Артемий.
- Обожа-а-а-ю рыбу на углях, - протянула Золотая ручка из дальнего угла салона.
Но Жорик немилосердно пресек аппетитные фантазии.
- В те времена водилась рыбка, а потом пришли господа, т.е. все мы с вами и поубавилось ее заметно, согласно нашей высокой воле.
- Вообще-то, мясо я люблю больше – будто порубив его, отчеканила Золотая ручка.
- Вооон ты какая – прямо и улыбчиво сказала ей Горохова, когда собрались в скверике после долгих телефонных переговоров на предмет – давай, давай сюда. И так Баловень зазывал каждого, не выпуская мобильный из рук минут сорок, пока, наконец, народ не собрался в скверике.
- Какая-такая, Горох? – также прямо спросила Золотая ручка.
- Малышке повезло – вот какая!
Золотая ручка, Золотая ручка… Навряд ли, ты, дорогуша, догадываешься, что так тебя называет между собой женская часть форума. К чему бы не прикасалась твоя рука, все становилось золотым, и что, самое главное, таким становилось настроение, а значит, денек был прожит не зря, ибо с веселой песней можно горы свернуть. Ностальгическая пионерка, читай кокетливая язва. В хорошем смысле, конечно. Отличница по строчкам и строчкам. Аховая любительница грибочков. Смиренная охота брать грибы? Как бы не так! И этот кураж был по душе Гороховой. Про Cicuta тоже наслышана. Иначе нельзя, если не хочешь быть отравленной своей непросвещенностью. Хотя как тут можно просветиться, если в литературе встречается масса любопытных впечатлений, от которых кругом идет голова, и которым сразу начинаешь верить, потому что хочется. Веришь тому, что козляк, мокруха еловая и рядовка фиолетовая - грибы-антибиотики; что перечный груздь - средство от туберкулеза; что некоторые виды грибов задерживают рост раковой опухоли (исследования японских ученых); что с помощью навозника лечат алкоголизм (опыт чехословацких врачей); что профессор Введенский считал красный мухомор прекрасным белым грибом и, вымочив его в уксусе, с аппетитом употреблял без вреда для здоровья. Но лучше верить в это без практики. А вот чему абсолютно не веришь, практикуя это так, что за ушами трещит, так это тому, что биология царя грибов недостаточно хорошо изучена. Вот тебе и Юрьев день, в смысле, белый гриб.
- Вот всегда так, - одернула себя Горохова, увидев, что Золотая ручка зевнула, обьевшись грибов - вечно ты закатываешься, бог знает куда
Обалденно выглядишь в свои.. Нет еще? Эх, где, мои 17 лет?! На Большой каретной? Ну, это, навряд ли… И как у тебя это получается?
- Да?! – девчонки чему - то громко рассмеялись.
- Нефертити может позавидовать! И Клеопатра. Кстати, где она, не видела?
Горох покрутилась, но Клеопатра так и не смогла попасть в поле зрения.
- Кажется, она собиралась звонить своему Юлию, - тут же вспомнила она.
- Кстати… Я недавно прочитала, как они отдохнули в Египте.
- Да! Я, как всегда, пропустила самое интересное. Приеду, почитаю.
- Форум далеко, а я рядом. Слушай.
- Цезарь поехал в Египет. Он зачем-то притащил с собой свои легионы. В древности все цари так в отпуск ездили, с легионерами и всадниками. И вот приехал, короче, с пацанами в Александрию. А там, конечно, - сразу Клеопатра. Молодая, само собой, прекрасная. Цезарю 53 года, ей что-то около 20. Говорит Клеопатра: «Братэлло мой, Птолемей Дионис, меня угнетает и домогается, из родного дома выгоняет». А Цезарь, конечно, влюбился и решил разобраться с этим Птолемеем. И так разобрался, что всем страшно стало. Распря пошла, интрига и заваруха с заложниками. Еще евнух там был какой-то замешан. Потом голову кому-то оттяпали... А потом вообще началась массовая резня и кровопролитие. В общем, безобразие. Александрийскую библиотеку как раз тогда спалили. А уж народу положили тьму. А этой Клеопатре хоть бы что! Поехала с Цезарем в круиз по Нилу. Что это они там вдвоем делали? Не политические же вопросы решали. Затмение какое-то у них, наверно, было. Осторожно влюбляться надо, особенно в Египте. Прими к сведению, Горохова.
Горохова и не подумала принять, потому что затмения она обожала.
- Сютка, - и Золотая ручка улыбнулась. Но Горохова не поняла, кому предназначалась эта улыбка, ей или Клеопатре.
На самом деле, думалось о Золотой ручке всегда спокойно заботливо и даже где-то в глубине души часто она пыталась поставить себя на ее место, что вообщем то было ее любимейшим занятием. Горохова ответила кому-нибудь, потом быстро переместилась на его место и ответила Гороховой. Занятная игра, а главная чрезвычайно полезная для мирного сосуществования. Не пора ли вновь вернуться к старым занятиям, дабы не ослабить закалку? – подумала она, но споткнулась о взгляд Марго, рассматривавшей ее с откровенным удивлением, подойдя к ним с Золотой ручкой.
- Что, Марго, увидела сморщенный горох? А то! - рассмеялась звонко Горохова, подобно
тому как она рассмеялась бы тучке, появившейся на горизонте – дойти до меня она не должна, ограничится лишь тем, что слегка потреплет нервы и удалится. Правда, в последнее время подобные тучки давно не появлялись, что сильно воодушевляло Горошек, продолжающей и дальше с надеждой смотреть на небо и вдыхать при этом головокружительный запах дачных пиончиков.
- Отпад… ночной – живо его представляя, в задумчивости сказала Марго, которую Горох считала очень умненькой, талантливой. Этакая изящная козочка, всегда ищущая случай пробежаться по свежей травке в поисках пищи на пригорках и в рощицах. Все просто помешались на гриба-а-а-а-х-х-х. Неожиданно ахнув, подпрыгнули, а потом дали крен, кто в какую сторону захотел.
- Лисиц развелось в этом году, - весело ругнулся Жорик.
Горохова смешно прыснула, Клеопатра проявила с ней солидарность и пошло-поехало.
- Дальше.. Что было дальше? Интересно же. Может, потехе другой час отведем? - строго спросил Лебедев. Другой, так другой – в салоне угомонились. Во-первых, и, правда, было интересно. Во-вторых, попросил об этом Лебедев, ставший своим в доску, после того как провел с Респект нетривиальную последовательность действий – задачки на форуме уважали. Лишился он своего дитя, значит. Или наоборот, детки-сережки лишились своего папочки-сундучка. Да, неважно, Горохова! Разлучили их – это факт! Зато получился целый остров. Не хило. Какой там хило – каменно!
- Потаращились, потрогали, поносились с сокровищем, хотели даже по-русски в пляс пуститься, пригубив по хорошему стаканчику, да устав считать все эти “по” и махнув рукой на парочку последних, порешили так
- Надо в цивилизацию ехать, авось там быстрее разберутся, что это за диковинка такая и как она тут оказалась. Поехал в областной центр с ребятишками дед одного из них, - продолжал Жорик, не сводя глаз с дороги, а то, как опять рыжая сиганет на трассу.
Кровь своих собратьев он не любил, хотя, будучи, так сказать, при исполнении повидал ее не мало, но на этом Жорик заостряться не стал, потому что а) не то было настроение б) надо идти дальше, что он незамедлительно и сделал.
- Деда не взяли на Великую Отечественную из-за отсутствия правой ноги, оставленную на корм черным воронам в местечке Сейвясте на Карельском перешейке. Вместо нее он заимел проворный протез и забыл со временем о прожорливых птицах войны, родив с женой трех сыновей-богатырей. Рассказывая занятные подробности печального события, он вдруг обратился к Гороховой, она сидела рядом с водителем, правее лыбилась все время Шаганэ, правда, дед ее расстроил крайне небережливым отношением к своей целостности, и спросил
- Про линии Маннергейма, все читали в школьной истории? Так вот дедок был
в особой группе, состоящей из трех стрелковых дивизий под командованием комкора Грендаля. Посмотрев на соседок, Жорик вдруг почувствовал, что переборщил с линиями и что женские лица остались далеко за ними. То, что ни черта девчонки не помнили про Маннергейма, было написано щекастой красочкой на их лицах, и сделала она Шаганэ такой миленькой, что Жорик даже поперхнулся словом, заглядевшись на нее.
- Северные берега озера Сувантоярви, - вдруг сказал Артемий.
Стало тихо-тихо. Был даже слышен шум мелких дорожных неожиданностей, отлетающих от колес.
- Про деда – это хорошо, а что там с сокровищем дальше случилось? – со своей линии Лебедев уходить не хотел.
- А то и случилось, что должно было случиться. Погоняли нашего дедка с мальчишками в области. Сначала сунулись, как водится в таких случаях, в административное городское здание. На требовательный вопрос милиционера, сидевшего на входе-выходе, о дальнейших намерениях в государственном доме, сумбурно пролепетали что-то про тварей с человеческим лицом. У служивого даже глаза округлились, да так, что старый и малый попятились, дабы избежать казенного дома, куда препровождают слишком откровенных и впечатлительных граждан. Далее еще смешнее. Решив быть деловыми и молчать про тварей, стали докладывать про сокровище. Опять за дуриков сошли, потому, как показывать его не хотели. Э, нет, ну никак нельзя было назвать их несмышленышами, потому как один из парнишей находился вне посещаемой территории, мало ли что в голову взбредет тому, кого судьба подбросит на пути праведных мытарств. К музейному директору, был он куда старше нашего деда, попали уже далеко за полдень. Сообразив, что попали туда куда надо, показали ему клад. А лучше бы не показывали. Думали, помрет в одночасье старикашка, так он затрясся от увиденного.
С каждой минутой все больше и больше радуясь небывалой удаче, он вскрикивал
- Боже мой…однако…нет, вы только взгляните на это…не может быть…
Осторожнее, коллеги…ради всего святого, осторожнее …с “лялечками”, - обратился старец, успевший так окрестить лики с хвостами, к стоявшей перед ним троице, когда внук деда выкладывал сокровище из теплого сукна на бархатную широкую дошечку.
- “Лялечки”, надо же … - хмыкнул карельский вояка.
- Очень уж хрупки, беззащитны, милейший, - невпопад продолжал старик, более всего заинтересовавшись необычными обозначениями на подвесках, которые, следовало предположить, были покрыты каким-то специальным защитным слоем, потому что надпись сохранилась превосходно для такой древнейшей реликвии. Будет, над чем, поломать голову, и этой перспективе ученый радовался, так, как радуется ребенок свалившемуся на него подарку, о котором он и мечтать несмел.
- Славненько, славненько,- он смотрел на клад, позабыв о присутствующих.
Потом спохватился, благодарно взглянул на них и коротко выразил свою радость
- Весьма благодарен за труды, почтенные. Археологическая наука благодарна. Вы себе даже не представляете, что значит для нее эта находка! Потом произнеся не к селу ни к городу “илиб - ан - ханабараб аху -у” добавил “это я вам скажу…” и замолчал. “Видно тронулся умом от радости старик”, подумал дед о музейном работнике. Очнувшись, тот добавил грустно
- Сдается мне, что без шифра нам не разгадать текста на “лялечках”, а камень в серьгах – это ключ к шифру. Все сходится на камне-багрянце, на это указывают и древние символы вокруг него. Вот такой троянский конь получается, - вздохнул мечтательно старик и при этом азартно потер руками, будто и, правда, собирался прыгнуть на него. Оформили клад, как полагается. И расписочку дал почтенной троице. С уверением, что не оставит их в накладе государство. Все будет честь по чести. Как полагается в таких случаях. Видя, что пришельцы недоверчиво топчутся на пороге, теребя расписочку в руках, назвал себя и рассказал малость о себе, что вот де историк - археолог, бывший директор Центрального государственного архива древних актов. Уже на пенсии перебрался в город Р, поближе к “дитятке” своему - археологическому заповеднику, которому 20 лет отраду, и представлял он собой древний город эпохи бронзы, аналогу которому синташтинская культура не имела ни до, ни после своего существования. И задумался в этом месте старик так, будто посмотрел в глаза звездам и увидел в них такое…
Позже Никитич, а именно так звался дед, узнал, что стоял перед ним ученый с мировым именем, который занимался в свое время древним Занеглименьем, воссоздав быт населения этого района средневековой Москвы, и имел почтение от мировых коллег чрезвычайное и преогромное за другие немалые заслуги в искусном деле махания почти невесомыми метелочками и щеточками по черепкам и черепам, извлеченным из вековых пластов землицы-матушки. На этом месте рассказа Жорик надолго замолчал, совмещая молчание с рулем и солнцем, повисшем на горизонте красно-оранжевым шаром, который нехотя расплывался по сторонам рваными огненными пиками. Вместе с ним за компанию в салоне повисло затаенное молчание.
Первой не выдержала Клеопатра.
- Ну и – спросила и будто вожжи натянула, а тут же отпустила – мол, гони дальше.
- Странные вы какие-то, ребятишки. Вы чего в наши края пожаловали, а? – будто впервые увидев их, притормозил газель Жорик.
- На кой ляд вам этот остров, да еще на ночь глядя? Островок-то этот с чудесами, да такими, что страшно становится жить на белом свете тому, кто на нем побывает.
- Страна чудес, говоришь? Значит, мы приплыли по адресу – зарезвился вдруг, молчавший до сих пор, Матрос, - и салон взорвался хохотом, максимально приблизившись к этой самой расчудесной стране.
- Отдать швартовый! - продолжал весело Матрос.
Горохова при этих словах, как гусыня, вытянула голову
- Ничего себе, - присвистнула она, - никогда бы не подумала, что Матросик, всегда немного эпатажный, сосредоточенный на себе, сложный и мучительный паренек, способен так отлично отдавать команды. Заодно Горохова взглянула на Лебедева, чего это он притих, и будто дела ему нет до сокровища? Ах, вот оно что?! Он смотрел на другое сокровище молча и не отрываясь, сидя с Ней на одной линии и уж эту линию он точно никому не отдаст! Ай да, Лебедь! Насколько он мог ее огорчать, настолько он и порадовал сейчас. Хорош орел! И тут же укорила себя, чего ты радуешься – расплата будет неминуемой, Горохова.
Наткнувшись на умоляющий взгляд Шаганэ, Жорик почему-то неохотно отдал последнее из своего занимательного повествования.
- Случилось то, чего никто не ожидал. Фортуна, преподнеся древнюю реликвию, тут же решила развернуться задом к ученому-археологу, а значит и ко всем остальным.
- Пропало сокровище! Как в воду кануло! Пропало по дороге в первопрестольную. И при весьма таинственных обстоятельствах, да таких загадочных, что про это целые легенды ходят до сих пор, но это, как говориться, уже другая история. С тех пор остров называют Багряным камнем, во всяком случае, другого обьяснения, связанного с названием острова я никогда не слышал - подытожил водитель газели и спросил
- Канительное названьеце получилось? - при этом хитро-печально подмигнув сидящим в салоне. От этой концовки все замерли, подобно солдатам, оказавшихся перед линиями Маннергейма, за которыми их ждала неведомая участь, а потом перестала ждать. Но тут Жорик врубил на все катушку музон, будто тем самым хотел разогнать островных духов.
С песенкой, в которой пелось, что-то про девочку – бомжа, и как с ней прикольно встречаться, потому что не надо провожать домой, вьехали на остров-кит.
Компания весело захлопала крыльями, готовясь к высадке.
- Все приземлились? - весело спросил озабоченный Жорик и посмотрел на них так, будто прощался с ними навсегда, что казалось непонятным, потому как завтра утром он должен был забрать компанию оттуда, куда ее лихо давеча подбросил.
Одна Мамочка поняла, что тут что-то не так и сказала
- До скорого, – и подняла руку, чтобы помахать ему по-детски, коротко и часто-часто, но потом передумала, соорудив пальчиками крестик.
Горохова оглянулась назад. В салоне сидели двое – Лебедев и Она. Восторженными глазами он пел Ей лебединую песню. Как Горохова была горда за него сейчас! Горда тем, что он превзошел самого себя, проявляя великодушие. И поскольку ее гордость нуждалась в полете, она быстро, забыв расправить крылья, выкатилась с такси, которому все же успела подмигнуть зеленым глазом. Он не смог ответить ей тем же. Пока. Отпустив гордость в свободное плаванье, в голове Гороховой стало пусто, если не считать парочку эйфорических предвкушений от предстоящего вечера с духмянным костром и смешливо-серьезными ду-дюрасселовскими разговорами. Хотя все-таки одна из мыслей, навеянная Мировым Разумом, пронеслась в ее голове
- Сегодня мне следует быть осмотрительней, балансируя на тонкой перемычке между юмором и слезами. Навряд ли последнее будет уместно в такую незабываемую ночь.
И неожиданно отпустила ее, пусть будет так – как покатит. Пора снимать маску, Горохова. Хотя жаль любовь к маскировке… Ведь эта любовь не стремилась кого-то обмануть. Она только женщина, ее наряд. Фраза и не вся, а лишь начало.
И больше ничего. Маска уже давно сползла с лица, осталось особо любопытной руке сделать решительный взмах и она окажется у ног. Тут Горохова облегченно вздохнув, расхохоталась. Потому что в этот момент, будто услышав ее, Слушатель громко произнес
- Сегодня будем действовать сообща. Одному мне столько не выпить.
Его тут же поддержала Мамочка. Она всегда так делала, потому что кроме тонкости, юмора и ума уважала в нем еще одно неоспоримое достоинство – мужицкое, ибо был
он из тех мужиков, кто не даст бабе наскоку коня остановить и войти в горящую избу, а сделает это сам, коль будет в этом большая нужда. За это его Мамочка даже любила. Ну не смысле Любила, конечно, но если бы чудесным образом попала в нежный возраст, а в нем под дождичек, загнавшем ее в подьезд, где проживал Сказочник, то она от души постаралась бы испортить все стены вокруг его квартиры, исписав их буквой “Л” с многоточием после нее, так ей нравился читатель, а также два “С “ в одном флаконе - Слушатель, Сказочник. Он же (их!) форумчанин. Мамочка не хотела униматься. Ах, забыла еще одну “C”! Он же спортсмен. И тут Мамочка споткнулась, задумавшись, а бильярд – это спорт или так, огроменный горох покатать от нечего делать? И залилась еще пуще, до того комичной показалась ситуация, в которую она невольно поставила Горохову. Слушатель сначала довольно смотрел на девчонок, а потом забеспокоился
- Я же серьезно. Кальвадос я все-таки нашел.
И показал бутылочку. Мамочка облизнулась, а Горохова повертев ее с минутку, решила сделать то же самое, почувствовав, что настал момент, когда нужно начинать тренироваться.
- Слышала б тебя сейчас Золотая ручка – протянула Мамочка, не отрывая взгляд от бутылочки. Все посмотрели на Золотую ручку, а вдруг и, правда, слышала.
Но Золотая ручка о чем-то деловито беседовала с Матросиком.
- Будто уговаривает его, что ли? – слюбопытничала Мамочка.
- Да, нет – это он ее уговаривает.
И заспорили, кто кого уговаривает, но споры быстро разрешил Матрос, расплывшись своей бескрайней улыбкой на озабоченный, устремленный куда – то взгляд Золотой ручки. Девчонки тоже забеспокоились – а ну если она увидит там бурю, но тут же успокоились – от ее ручки и буря станет золотой. Во всяком случае, они очень этого хотели, и, желая закрепить будущий результат, замахали ей, усиленно показывая на бутылку.
- Еще не вечер! – крикнула им Золотая ручка и проплыла мимо них, держа в руках прошедшие уже боевое крещение весла. По своей человеческой надобности. Все ее хорошо поняли. Правда, Горохова, как всегда с опозданием, ибо на вопрос
- Что ты Горохова хочешь от этой жизни, кофе или чашку? - она бы ответила
- Конечно, кофе. Я действительно, хочу кофе.
- А чашка у тебя есть?
- М –м- м- м, да есть, но не очень.
- Разве это важно, что “не очень”?
- Важно.
- Тогда ты никогда не сможешь насладиться кофе.
- ?
- Кофе – это и есть жизнь. Засматриваясь на чашку, ты пропускаешь самое важное - наслаждение напитком.
- А если чашка – произведение искусства?
Такие разговоры частенько вели две упрямые козы, присутствуя в разных пространствах и
непонятным образом умещающиеся в Гороховой. Бывает так забодают друг друга, что
она места себе не находит, еле удерживаясь на мостике.
- Вечерок предстоит, похоже, чудесный, а ночь еще короче, потому как хорошая сказка быстро заканчивается, - вдруг произнес Слушатель. Горохова не сразу поняла, о чем он, но быстро спетрила и зачеркнула монолог чашки и кофе, дабы пресечь хоть и полезный, но бесконечный разговор. Уже зачеркивая последние строчки, она невольно подслушала
- Привет, дорогуша. Разрешите предложить вам свою компанию!
- А почему вы решили её продать?
Мужчина и женщина внимательно смотрели друг на друга. Будто впервые видели друг друга. А когда поняли, что ведь и, правда, впервые, посмотрели друг на друга еще внимательнее. Не отстал от них и живописный остров, что не помешало ему встретить прибывших так ласково и приветливо, что первым не выдержал Баловень
- Лепотовое местечко!
- И многообещающее – поддержал его Загадочник, бросая при этом камешки в воду и,
не удостаивая вниманием круги, которые шли от них, решив, что всему свое время. А потом само занятие камешков выглядело настолько виртуозным, что Горохова, наблюдающая эту картину, сначала залюбовалась, а потом зааплодировала ему. До чего был богат Загадочник! Копилочка, в которую падали “за” наполнялась с невероятной скоростью!
Освободившись от своего сопутствующего груза, народ отдался во власть острова, чем тот был чрезвычайно доволен. Двигались по нему, как двигались, убаюкивая свои желания и потакая им, потому что это был редкий момент, когда были с ними заодно и получали от этого немыслимый восторг, может быть, сопоставимый только с детским, который, на всякий случай, хочется спрятать под кровать, а вдруг взрослые увидят. Всегда хочется побыстрее справиться с занятием, которое вызывает сильное отвращение. Тут был другой случай. Совершенно другой. Хотелось одного, чтобы пребывание на этом чарующем острове никогда не заканчивалось. Горохова разделяла это душевное желание Клеопатры, потому что встретила здесь места, которые подобно потерянной вещице, но случайно обнаруженной, вызвали давно увядшие чувства, что не исключало возможности, что она найдет здесь что-то еще более ценное. Вокруг было много камней. Камни, камешки… Они, словно стая облаков, стали каким-то наваждением. Холодные и безмятежно лежащие у ног, камни неожиданно расцветали завораживающим алым мерцанием и казались подарком судьбы. Мерцанье полутьмы… Только сейчас Горохова заметила, что ночь близка. Она оглянулась. Вокруг ни души. Куда все подевались? Где Клеопатра? Она побрела к тому месту, где они расстались с ней, решив в одиночку полюбоваться диковинками острова, ибо в ином случае можно было упустить какую-либо головокружительную деталь. На пути попался холодный источник, и Горохова поняла, что идет не в ту сторону. Вода в нем оказалась очень вкусной. Горохова ровным счетом ничего не понимала. Почему Жорик плел какие-то страшилки? Намекал на первобытных духов? Кроме камней, прозрачности кустарников и деревьев, плеска тихих волн, Горохова ничего иного не встречала за то время, как прибыла сюда вместе с остальными. Ни-че-го не пони… И тут Горохова почувствовала чей-то взгляд. Почувствовала кожей. Всем своим существом. И по этому существу побежали мурашки озноба и страха. Стараясь не делать резких движений, Гороха обернулась. На нее смотрела птица. Большая, темная. Она была так близко, сидя рядом с источником на огромном каменном валуне, что Горохова рассмотрела левый бок без перьев, часть перьев несуразно торчала в разные стороны. Как странно… Это первая птица за все время моего пребывания на острове. Почему я раньше этого не заметила? Она ранена? Горохова хотела подойти к ней, но вдруг за спиной она услышала шум камней, летевших откуда-то сверху. Когда она повернула голову обратно, птицы уже не было. Горохова подошла к валуну и провела по нему рукой. Пальцы стали влажными. Кровь! Птица сильно пострадала. И тут она услышала, что кто-то зовет ее.
Тревожный и беспокойный зов.
- Горох, Горох, ты гдеееее? – кажется, это был Князь.
- Туууу…т.. я, тут, здесь!
- Мы тебя обыскались. Пора кострище воять. Ночь скоро. У нас тут одна идейка интересная возникла. Помнишь газельщика, Жорика?
Еще бы Горохова не помнила! Все дорогу укланялась от перекрестного огня, что бы не опалится ненароком его взглядами на Шаганэ. Уже думала, не доедем до острова. Как пить дать, не доедем. Запылаем. Сгорим раньше времени. Но о грозящей опасности она решила умолчать, потому как миновала она уже, и, слава богу.
- Он нам еще страшные непонятки вешал на уши?
- Молодой ратник, который хорошо выл? - вопросила Горохова, имея охоту отвлечь Князя от тяжелых дум. Но тут же перестала хотеть этого, потому что серьезен был Княже, ох, как серьезен и тяжел.
- Помню, Княже, помню. Молви слово – поправилась Горохова
И Князь так доходчиво молвил, что когда пришли к остальным, у нее вопросов не возникло, а возник ответ
- Я “за”.
О затеи знали уже все, чему Гороха не удивилась, потому что прикатывала к новостям всегда последней на форуме, что, впрочем, не сильно напрягало ее. Все стояли серьезные, даже чуть торжественные. Горохову это опять не удивило. Разговоры, разговоры, разговоры и бац – решение созрело! А уж, коль решили, уже не отступали. Быстро разбегались, чтобы из сундучков вытащить подходящую масочку, костюмчик, отдающий иногда нафталином, ну, а если под руку попадались братья наши меньшие, так совсем хорошо, и, не мешкая, дули со всем этим хозяйством на маскарад. Маскарад…Маска… рад. Чудно! Маске что ли рад? Горохова выглядела довольной.
По вполне понятным соображениям, первую речь, она же была и заключительной, произнес Баловень
- Поскольку мы впервые собрались вот так все вместе, то хотелось, чтобы встреча прошла на высоком расслабоне (он тут же сглотнул слово-приставучку) уровне и без галстуков, и чтобы ничто не могло помещать этому, было принято единогласное решение совершить некий ритуал, смысл которого прост до тривиальности. Обычай очень стар, поскольку коренится в древнем поклонении Солнцу, источнике света и тепла, которое движется с востока на запад. Свет – враг тьмы. Двигаться в обратном направлении - значит укреплять силы тьмы и навлекать на себя страшные несчастья. Намеренное движение против хода солнца, как правило, преследовало какие-нибудь темные цели - вызвать злых духов, заколдовать кого-нибудь или что-нибудь.
- Кажется, я где-то читал о чем-то подобном, - сказал задумчиво Князь
Когда у каждого прихода была своя мельница, жернова всегда устанавливали так, чтобы они вращались по ходу солнца. Многие домохозяйки и поныне верят, что если варенье, соус и тому подобное мешать в другом направлении, то из варки ничего не выйдет.
Все разулыбались этим суевериям.
Потом Баловень добавил еще кое-что любопытное.
- Существует еще такое поверье. Для того, чтобы получить благословение на доброе, светлое дело или чтобы хорошая затея удалась, нужно опять-таки походить по ходу солнца, взывая при этом к Богу и святым.
Идея, конечно, была диковатой, и осуществление ее могло со стороны показаться бредом сумасшедшего в действии, но она стоила осуществления. До того, как она родилась, выяснилась престранная вещь. На острове почти не было птиц. Те, кто видел их, были единицы и они описывали ту же картину, что видела Горохова. Кто так не любил птиц на этом острове? Имея крылья, как они могли подпустить и дать ранить себя?
- Еще одна деталька – добавил Баловень, и на этой детальке он раскланялся.
---
Языки пламени неистово рвались в темное небо, разбрасывая феерические огоньки, быстро исчезающие в ночном воздухе. Треск сухого валежника заглушался звуками агонизирующих барабанов, сливающихся с победными криками, отдаленно напоминающих совиные, в тот момент, когда филин понял, что “дама сердца” предпочла его всем другим. Было в этих криках еще что-то от криков охотников, поймавших дичь на каком-нибудь опаснейшем перекате и ради этого долгое время дрейфовавших по вольным, убаюкивающим рекам. Вечерняя вакханалия подходила к концу.
---
А потом наступила ночь. Ах, какая эта была ночь! Мучительная от разговоров, которые,
казалось, уже слетели с веток ненужными листьями. Для того, чтобы дерево выжило до весны? А может они трансформировались в другие разговоры и тоже очень важные?
Скорее так оно и было. Ничему не удивляясь, Луна смотрела на них, обволакивая серебристым блеском и разбрызгивая его на пики деревьев, уходящих в темное небо.
- Подумаем, случайно ли все это?
- Как это все могло произойти, есть ли в этом смысл, причина? – Матрос был неутомим. Видимо, и, правда, он решил раздать сегодня все “не”, подобно тому, как Артемий, наоборот, собирал все “за”. Причем, от их желания контролировать этот процесс уже ничего не зависело.
-Руководил ли всем этим Великий конструктор?
- Кто же мог все это соорудить?
- Кто всем этим постоянно управляет?
- Не человек, точно. Он не может управлять Вселенной, он ее только исследует.
- А кто тот, кто управляет?
Матрос справлялся прекрасно, совмещая в себе двух оппонентов одновременно.
Ночь была вино - сладкая. Как любила Горохова, предпочитая второе первому, несмотря на обещание начать тренироваться. Пили вино, передавая его от одного к другому, по часовой стрелке, по ходу солнца, следуя правилам хорошего тона. “Пять камешков налево полетели..” И достигли цели. Задрав в темное небо хмельные глаза, подмигивали звездам – скоро увидимся!
- А был ли мальчик? - вдруг спросила Золотая ручка.
- Был – ответил Лебедев, и все захотели поверить новенькому Лебедю.
- Если бы мы не знали закона всемирного тяготения и захотели бы прыгнуть с крыши высотного дома, в надежде полетать, исход таких действий нам был бы известен, – это была Мамочка.
- Я всегда должна помнить об этом законе, – сказала Горохова, будто уговаривая себя.
- Известный подобный исход возможен и в других случаях – грустно поддержал Золотую ручку Матрос.
- А вам ничего не показалось странным в этом Жорике? – спросила вдруг Респект
Он высадил нас на острове, и предупредил, что кроме вкусной, целебной воды в холодных источниках , есть и выбоины, ямы, в которые может угодить неопытный охотник, путешествующий странник. Он говорил о том, что эти ямы очень опасны, подобно первобытным духам. Хотя нас ничего бы уже не остановило – мы ведь так хотели встретиться здесь.
- Странная конкатенация - яма и первобытные духи, вам не кажется? Хотя…
- Эта тайна останется под покровом ночи – тихо сказала Горохова и улыбнулась в темноте Лебедеву.
- Злость прошла, а значит, скоро вернется любовь, – это была Шаганэ.
- Она уже вернулась – Клеопатра сказала это очень тихо, но все ее услышали.
- Почему ты это знаешь? - спросил Слушатель.
- Она приходит тогда, когда все человеческие чувства уже вернулись.
Горохова перевела взгляд на Лебедя. Он сидел рядом с Ней. Он был счастлив. Может быть, впервые в жизни.
- А если она была, но сидела взаперти?
- В неволе прекрасное чувство вырождается и превращается в любовь-зависть, любовь-ненависть, любовь-смерть.
Поскольку давеча коллективный разум так и не определился в выборе дальнейшего основного направления деятельности, выбор решили сделать сейчас - все прекрасные чувства выпустить на свободу! Правда, решение было принято с маленькой оговоркой - внести некоторые коррективы по собственному вкусу мы всегда успеем.
Утром была выполнена деталька, упомянутая Баловнем – костру позволили догореть, а потом разбросали по земле золу. Для того, чтобы светлая магия сработала до конца.
С острова до города N добирались весело. Когда поняли, что время приезда такси уже давно вышло (а оно было оплачено в обе стороны), Баловень звонил туда, где оно было заказано. О Жорике никто ничего не знал. Предложили взамен другого водителя, но народ был против другого “Жорика”. А почему против? Да, нет, они не были против кого-то другого, они просто были “за” за вчерашнего Жорика. Уходя с острова последней, Горохова оглянулась и увидела птицу. Та живо смотрела на нее, хлопая пушистыми крыльями. Горохова хотела пойти обратно, сама не зная для чего. Тут птица сорвалась с места и взмыла в небо. И правильно сделала. От хмели не осталось и следа, голова на удивление была ясной и довольной – воздух на острове был необыкновенно прозрачным и бодрящим. Шли по “хвосту кита”, соединяющего остров с трассой, долго - путь, надо сказать, был не близкий. Долгий путь… Стоило его пройти, чтобы птицы начали опять летать! Впереди она увидела Сказочника, Тишу и Клеопатру. Девчонки, широко улыбаясь и открыв рот, слушали Сказочника, но тут Клеопатра оглянулась и замахала Гороховой - догоняй, - и та прибавила обороты. Вот и все. Хотя, нет… Не все. Но об этом мы поговорим завтра. Немного сна все же не помешает.
- Ма, вставай, вставай же. Кофе на столе. В любимой чашке.
Потом на дачу надо собираться. Там яблоки уже поспели, и горох пора замораживать на зиму – готов уже.
Открыв глаза, Ма увидела Михаила. Этакого князя дачного.
- Замораживать, так замораживать – и оглушительно вздохнув, Ма подошла к компьютеру. Восстановив с панели ссылку http://clubma.... и немного помедлив, она решительно нажала на крестик в верхнем, правом углу.
Серебристо шелестя по накатанной дороге на операцию под названием “Горох”, князь Михаил вдруг спросил
- А как Лебедев твой поживает?
- Неутомимо свирепствует. Но ничего! На днях я отправила его на остров, где он влюбился в одну клевую девчонку.
- За что ты его так?
- Представляешь, он громко-громко придрался к моему обьекту. Что в
“Create or replace package body transactions_revaluation_love” я не указала пользователя!
- А какой пользователь?
И Ма поняла, что операция по заморозке гороха срывается.
Сообщение СМИ.
“В главном дворце Кабула, где сейчас располагается офис президента Хамида Карзаи и который открыт для посещения, нашли сокровища эпохи Александра Македонского, которым более 2000 лет. Общая стоимость найденного клада превышает 60 млн фунтов стерлингов. Это 20 тысяч золотых монет, украшения и другие драгоценные предметы. Там есть складная золотая корона, золотая подвеска Афродиты и кинжал, инкрустированный десятками драгоценных камней. О находке объявил лично президент Карзаи. Он признался, что клад нашли совершенно случайно в замурованном склепе, в процессе поисков активов бывшего государственного банка Афганистана. Никто не мог предполагать, что бесценный клад хранится во дворце, открытом для свободных посещений. Первоначально сокровища нашли советские археологи в 1978 году. Тогда их обнаружили в шести захоронениях в северной части Афганистана. Долгое время коллекция хранилась в сейфах национального банка страны, однако около 10 лет назад в разгар гражданской войны она была спрятана, и о ее местонахождении ничего не было известно. По оценке министра финансов страны Ашрафа Гхани, найденное сокровище по ценности уступает лишь египетским коллекциям. Он также высоко оценил подвиг казначеев, которые не выдали талибам место клада даже под пытками.
Впоследствии таинственным образом были обнаружены золотые серьги Афродиты и присоединены к остальным сокровищам. Лица, причастные к этому факту, не пожелали назвать себя, равно как и обьяснить происхождение у них этих драгоценностей.”
P.S. Данная заметка, исключая два последних предложения, полностью соответствует действительности.
Отредактировано Маги (2007-09-18 11:41:03)
Пробежала пока по диагонали, не смогла даже толком понять кто из ху... Маги, извини, обязательно прочитаю внимательно, как только удастся распечатать.
